Игорь Сечин рассказал кредитную историю про 20-летний нефтяной контракт с Китаем

Вчера в Доме приемов правительства на Воздвиженке в присутствии председателей правительств Китая и России не были подписаны соглашения о многомиллиардных кредитах российским нефтяным компаниям. Однако специальному корреспонденту "Ъ" АНДРЕЮ КОЛЕСНИКОВУ удалось выяснить у российского вице-премьера Игоря Сечина, что, во-первых, подписание этих соглашений просто отложено до некоего времени "Ч" и, во-вторых, какого числа это время "Ч" наступит.
Перед началом этой встречи журналисты обсуждали исключительно тему кредита, который может быть предоставлен компаниям "Роснефть", "Транснефть" и некоторым другим в рамках 20-летнего контракта на поставку нефти в Китай. Имея кредиты в 8-10 миллиардов долларов, эти компании могут бесстрашно (можно даже сказать — не мигая) смотреть в лицо мировому экономическому кризису, строить на эти деньги ответвление трубопровода ВСТО на Китай и вообще чувствовать себя так, как мало кто себя сейчас чувствует.
Но ни Владимир Путин, ни его китайский коллега Вэнь Цзябао ни в начале заседания в узком кругу, ни в расширенном составе ничего по этому поводу не только не сказали, но даже и не намекнули.
Среди соглашений, которые должны были подписать многочисленные участники переговоров (их было больше десяти), в окончательном варианте, который мы увидели после переговоров, фигурировал только меморандум о взаимопонимании по сотрудничеству в нефтяной сфере, который подписывали господа Путин и Вэнь.
Компания "Роснефть" среди подписантов не значилась. Более того, я обратил внимание, что на церемонии подписания пустовало только одно кресло, на котором лежала табличка "Богданчиков С. М."). То есть он тут тоже должен был подписать свое соглашение с китайскими коллегами. Но так и не появился в зале. Очевидно, что только по одной причине: подписывать оказалось нечего. Не договорились.
Перед тем как все переговорщики расселись в креслах, чтобы подписать свои соглашения, и вот-вот должны были появиться Владимир Путин и Вэнь Цзябао, чтобы своим присутствием освятить эту церемонию, я подошел к сидевшему в первом ряду вице-премьеру Игорю Сечину и спросил, правда ли, что готовилось соглашение по предоставлению кредита "Роснефти" и "Транснефти" в счет их будущих заслуг и, собственно говоря, подготовлено ли оно.
— Говорят, что на какую-то даже по нынешним временам гигантскую сумму? — спросил я.
— А на какую? — искренне заинтересовался Игорь Сечин.
— Да чуть ли не двести миллиардов.
— Рублей или долларов? — еще больше заинтересовался он.
Честно говоря, мысль о том, что это могут быть доллары, даже как-то не приходила мне в голову, но я тут же подумал, что в условиях финансового кризиса и такие цифры через пару недель могут показаться бледными и что надо тщательней следить за мировой конъюнктурой.
— Да все уже может быть,— осторожно сказал я.
Игорь Сечин очень обрадовался.
— Это что же, где-то по 10 миллиардов долларов в год, что ли? — обрадованно переспросил он.
— А что, много? Не потратят?
— Да, тут главный вопрос будет: что потом со всеми этими деньгами делать? — озабоченно сказал Игорь Сечин.— А вы знаете что? Спросите у Богданчикова насчет всего этого.
— Так его же нет. Вон кресло пустое только.
— Точно,— согласился Игорь Сечин.— Он же до сих пор переговоры, видимо, ведет с премьерами. На самом деле финансовая составляющая проекта обсуждается. И очень серьезно. Но премьеры, по-моему, уже заходят, неудобно... Давайте после подписания и заявлений продолжим с вами.
Я, честно говоря, опасался, что после подписания у Игоря Сечина возникнут совершенно неотложные дела. Я даже был уверен в этом. Но он остался, когда из зала вышли все до единого участники переговоров. Были подписаны разные соглашения. Президент "Транснефти" господин Токарев подписал соглашение "О принципах строительства и эксплуатации нефтепровода "Сковородино — граница с КНР"" между "Транснефтью" и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией; было подписано базовое кредитное соглашение между ОАО "Газпромбанк" и Экспортно-импортным банком Китая; протокол о намерениях о поставке в Китай гражданских российских вертолетов... Но так и не случилось того, чего все так ждали. То есть слова китайского премьера насчет того, что "встреча проходит на фоне поразившего мир финансового кризиса и приковывает к себе внимание всего мирового сообщества", даже как-то повисли в воздухе.
Между тем Игорь Сечин демонстрировал полную невозмутимость. Он рассказал, что в меморандуме о сотрудничестве в нефтяной сфере содержится исчерпывающая информация о "планах работ и постановках задач".
— Да, рано говорить о кредитном соглашении,— сказал он,— так же, как и о совместной разработке, добыче и транспортировке нефти как на территории Китая, так и на территории России. Да, это все обсуждалось. И этого не может быть без финансовой составляющей (то есть без кредитного соглашения.— А. К.). Мы нашли, по-моему, неплохой алгоритм, который позволит учесть задачи всех переговорщиков. Наша задача — реализовать этот алгоритм. И главное — движение должно быть с обеих сторон в буквальном смысле. Договорились строить ответвление на Китай — и со стороны Китая тоже должно идти строительство! Некрасиво планировать, строить и потом оставлять это все пустым!
Я спросил, в чем, если коротко, смысл алгоритма и какова цена вопроса. Главное ведь сейчас было в том, чтобы Игорь Сечин не останавливался. Надо было дать ему возможность выговориться — как накануне Игорю Шувалову на заседании правительства. А то они все слишком долго молчали и сами же — хотелось бы думать — от этого страдали.
— Цена вопроса,— ответил Игорь Сечин,— должна определиться в коммерческих переговорах. А что касается алгоритма, то я скажу следующее. До 25 ноября члены всех заинтересованных комиссий должны доложить нам об итогах своих переговоров и представить проекты документов и коммерческих контрактов.
Это была уже безусловная новость. Если переговоры "Роснефти" и можно было считать проваленными, то только, строго говоря, к сегодняшнему дню.
— Если все будет развиваться так же позитивно, как сейчас,— продолжил Игорь Сечин,— то не вижу никаких оснований, чтобы эти контракты и соглашения не были подписаны примерно в эти сроки.
— То есть если все будет развиваться так же позитивно и нефть пойдет в Китай, то через некоторое время Россию уже будут называть сырьевым придатком Китая? — предположил я.
— Абсолютно не согласен с таким вопросом! — воскликнул Игорь Сечин.— Удивлен им! Мне кажется, вы должны радоваться, что на фоне финансового кризиса речь идет о совместной работе на новом рынке! Да, надо искать замену одних рынков другими!
То есть он имел в виду европейские рынки. Это была теперь уже совсем другая история. Предположение, которым Владимир Путин только раздражал европейских партнеров и портил им нервы, которые и так у всех на пределе, для Игоря Сечина было предметом конкретных переговоров. И они уже заканчивались. Время "Ч" — 25 ноября. А встреча на высшем уровне Россия—ЕС" — во второй декаде ноября.
Впрочем, Игорь Сечин, очевидно, быстро понял, что формулировки в этой истории должны быть точнее — раз уж они вообще наконец-то появились.
— Речь идет о том, что только там, в Европе, где произойдет стабилизация или сокращение потребления нефти в условиях кризиса, может произойти сокращение поставок,— объяснил он.— Нам надо продвигаться на другие рынки! А чтобы мы сознательно сократили поставки против их воли...— он развел руками.— Совокупная доля иностранных компаний на российском рынке — 25%! Попробуйте не выполнить хоть один контракт! Обанкротят!
Он уже уходил, он уже очень хотел уйти. Сказанного хватило бы по крайней мере до 25 ноября. Но его начали переспрашивать.
— Что-то вы, ребята, плохо слушали то, что я сказал,— произнес он.— До 25 ноября подождите теперь.
— А нынешние мировые цены на нефть не критичны для бюджета? — кричали ему вслед.
— Полгода были больше 100 долларов, в бюджете, как вы знаете, 70, а сейчас 60 с небольшим... Никакой критичности в конце года...
— А какой размер китайского кредита в счет поставок? — крикнул кто-то напоследок.
— Знаете что? — даже остановился Игорь Сечин.— Главное — сделать эту работу. А деньги — это всего лишь деньги.